да кожаные наручи. Ах да, и плащи из волчьих шкур. Точно бродяги. А в его хирде у всех есть железо. У всех кольчуги, у всех шлемы, крепкая обувь и оружие с примесью твариных костей, что ломает обычные железки.

В Бриттланде подобные дружины были только у сильных ярлов да у конунга, а чтоб вольные так ходили — никто такого не видывал.

Отцу желание Скирикра сильно не по нраву пришлось. Ох, он и гневался! Но дед только взглянул на отца и сказал:

— Нечего! Радуйся, что у твоего сына есть гордость. Пусть идет! Много ли он добьется, сидя под твоим крылом? И так слишком долго терпел. Если он хочет стать сторхельтом, то должен рисковать жизнью!

Последняя фраза Скирикру не понравилась, но благодаря поддержке деда он купил Сокола, собрал хирд и снарядил его так, чтоб не стыдно было. По совету того же деда он нанял несколько опытных мореходов, которые занялись натаскиванием хирдманов.

Бывшие воспитанники рунного дома сначала взялись за новое дело с охоткой, со смехом ворочали веслами, учились быстро расправлять и убирать парус, складывать мачту, но уже на третий день заныли. Они не привыкли трудиться изо дня в день.

Скирикр смотрел на них, на их жалкое нытье, на неуклюжие движения, на то, как они запутывались в веревках, и злился. Что толку в их силе и броне, если они не могут выполнить простые задачи? Он вспоминал, как быстро те убогие хирдманы надели броню и выстроили стену. Вспоминал, как мелкий карл дважды опрокинул его на глазах у всех. Унизил! Нет, его дружина, дружина великого в скором будущем Скирикра, должна быть лучшей. И если для этого придется колотить этих болванов с утра до вечера, так тому и быть.

Для этого Скирикр увел корабль на море и там принялся за муштру, благо выносливость хускарлов позволяла гонять их, как проклятых.

А еще Скирикр нанял глаза и уши как в Сторборге, как и по побережью, и все они следили за передвижением одного-единственного корабля с уродливой волчьей мордой. А тот мотался по реке Ум, как бешеная псина. В город, в болота, в город, в болота, лишь ненадолго застрял у одного из бондов.

Уничтожить тех псин было несложно. Какие бы они ни были умелые, третья руна против шестой или восьмой — ничто, только с их главным придется повозиться. И подловить их подальше от Сторборга тоже несложно. Родных у них здесь нет, друзьями еще не обзавелись, разве что трое говнюков, ушедших из рунного дома, могут доставить неприятности. Но все это ерунда.

Скирикр не хотел просто вырезать весь тот собачий хирд. Он жаждал увидеть, как тот мелкий ублюдок сам встанет перед ним на колени. И тогда, только тогда Скирикр убьет его. И это должны увидеть все те, кто видел унижение самого Скирикра.

Вольные хирдманы! Посмотрим, как долго вы сможете гулять на воле, если вам отрежут крылья!

Когда псы ушли в море, Скирикр думал, что они там останутся на несколько дней, потому со спокойной душой ушел в один из притоков Ум, оставив на реке наблюдателей, и принялся гонять хирдманов. Но уже на следующий день псы прошли обратно по Ум.

Скирикр быстро собрался и двинулся следом. Если псы пойдут в Сторборг, наказание придется отложить, но они снова свернули к болотам, будто им там медом было намазано.

И в этот раз они ушли почти все, оставив на корабле лишь одного человека.

Боги явно благоволили Скирикру!

Скирикр оставил Сокола ниже по реке, да и не прошел бы Сокол так далеко: он был и крупнее, и осадка пониже. Затем провел людей до их корабля, дождался полуночи и после этого напал.

Хотя боя не случилось. Оставшийся хирдман поступил глупо. Любой разумный человек бы попытался уйти, прыгнул бы в воду, побежал бы к своим, но этот карл с мечом бросился на защиту корабля и был разрублен первым же ударом.

— Положите его на борт. Пусть сгорит вместе с кораблем, — приказал Скирикр.

Потом облил борта и сложенный парус маслом и сам поджег.

Долго Скирикр любовался высоченным костром и гадал, видят ли псы этот огонь? Бегут ли уже на выручку? Догадаются ли, чьих это рук дело? И как поступят, лишившись своих крыльев, вольные хирдманы? Скорее всего, рассыпется их дружный хирд, развалится на части, и больше не будет стены щитов, за которой сможет спрятаться мелкий ублюдок.

Может, некоторые даже попросятся в хирд самого Скирикра. И он готов взять одного из них — хёвдинга. Столь умелый говорун может пригодиться.

Интересно, как скоро мелкий урод встанет на колени?

* * *

Слова автора: Не конец этой книги, а конец первой песни.

Песнь 2

Глава 1

— Кто? Кто это сделал? — прохрипел Альрик.

Его вид был страшен: лицо побагровело, на шее вздулись жилы. Он едва мог дышать от ярости. От хёвдинга откатилась волна силы, и Видарссона отбросило на несколько шагов.

Мы подбежали к пышущим жаром останкам Волчары, воды в том месте было всего по пояс, и среди пепла, обломков и запекшихся припасов мы смогли разглядеть обугленное тело. Арне.

— Дикие бритты, — негромко сказал Плосконосый.

— Что?

— Это могут быть дикие бритты. Они часто нападают на нордов и их корабли. Правда, в последние годы о них почти не слышно, но, может, они снова вернулись?

— Вепрь, Кот, ищите следы. Есть у бриттов корабли?

Плосконосый растерялся.

— Корабли? Нет. Откуда? По реках ходим мы. Бриттов бы сразу поймали.

— А лодки? — спросил Тулле. — Лодки легко спрятать.

— Бритты, — заскрежетал зубами Альрик.

Он остановился, с силой провел рукой по лицу, шумно выдохнул. Потом выхватил меч, начал рубить ближайшие деревья и перестал, лишь когда вокруг остались жалкие пеньки и обрубки.

— Я проклят. Я был проклят, как пришел в эти земли, — Альрик говорил быстро и сбивчиво, как бы с собой. — Нельзя воину Фомрира ловить тварей! Он должен их убивать. Не обменивать силу на деньги. Тот пацан! Это был знак. Это был херов знак! Не лови тварей, иначе их будут убивать недостойные благодати. С тех пор и пошло все наперекосяк. Нельзя было отдавать тех мшин! Надо было их убить, тогда бы и Халле не пропал.

Я стоял, как оглушенный. Вот так, на пустом месте потерять Арне и, что еще хуже, потерять корабль! Не в бою, не в найме, не в сражении с тварями. Злость и бессильная ярость клокотали во